РАЗОБРАТЬСЯ 25 февраля
Если стыдиться ориентации, люди увидят слабое местои будут пользоваться. Монологи ЛГБТ-предпринимателейо гомофобии, гей-лобби и выходе из шкафа
Фото
Гоша Бергаль для INC.
В России плохо защищены права ЛГБТ. Из-за гомосексуальнойориентации можно пострадать как в темной подворотне от кулаков хулиганов, так и в уютном офисе от насмешек коллег. Но между тем, в стране многопредпринимателей гомосексуалов: часть из них не боитсяруководить компаниями открыто, другая опасается, чтокаминг-аут может вызвать негативные последствия.ЛГБТ-предприниматели рассказали Inc., как их ориентациясказывается на бизнесе.
владелица сети детских садови магазина воздушных шаров
Я работаю в такойсреде, где говорить открыто точно нельзя, потому что нашиклиенты родители. В основном это традиционные семьи.Хотя бывает очень смешно, когда ребенка приводит семьяиз двух мам. В саду они представляются сестрами,потому что тоже не чувствуют себя в безопасности, так какне понимают, насколько хорошо я отношусь к ним.
Не то чтобыя очень скрываюсь: мои друзья и семья знают.Но клиенты, конечно, нет. Если бы у меня был толькомагазин шариков или какой-нибудь салон красоты, то, наверно, можнобыло бы открыться, но детские сады это все-такиочень консервативная и ответственная сфера.
Сотрудники тоже не знаюто моей ориентации. Я не рассказываю им, потому что,во-первых, это не имеет отношения к работе,а во-вторых, очевидно, что это выплеснется на клиентов.Это же женщины 4050 лет, они обязательно расскажут комутолько могут.
Не думаю, что все нашиклиенты, узнав о моей ориентации, развернутся и уйдутиз детского сада, потому что я не сижус их детьми. Наверняка есть какой-то процент людей,которых это не смутит.
Но так как мы живем в России, я думаю, что этопросто лишняя информация, которая может быть использована противменя, а мне бы этого не хотелось.
Я не могу сказать,что страдаю и, честно говоря, не вижу дискриминации. То, чтона работе я не рассказываю, с кем живу, никакменя не притесняет. Я не понимаю, как это вообщедолжно влиять на мою работу. Если бы я жилас мужчиной, то тоже бы не рассказывала.Возможно, это московский информационный пузырь,но я проблемы не вижу.
совладелец ресторанаBijou
Я не собирал300 сотрудников компании и не говорил им, чтоя гей. Сотрудники знают о моей личной жизни ровностолько, сколько я знаю про них. Про каких-то сотрудниковя знаю, что они геи, потому что они это не скрывают:стоим курим после смены, и они говорят, что поедут сегодняв mono. Но это ни на чтоне влияет. Это просто личная жизнь.
Мне важно только, чтобы сотрудники вовремя и без перегараприходили на работу, какой у них опыт работы и чтобыне нарушали закон, а все остальное меняне касается.
На бизнес моя ориентациятоже никак не влияет. У меня же рестораны: приходитпоставщик вина какая ему разница, гей или не гей? Мы,конечно, френдли: если на 14 февраля у насзаказывают столик две девушки или два парня, никто не смотритна них косо.
основательница маркетинговогоагентства
В диджитале я почтиникогда не сталкивалась с гомофобией, потому что здесьочень толерантное, образованное и демократичное комьюнити.И журналисты, и маркетологи, и сммщики,и пиарщики, как правило, люди адекватные.
Значительная часть моихприятелей и друзей это предприниматели или управленцы,которые принадлежат к ЛГБТ. Хочется понять, что первичнов нашей симпатии друг к другу: лидерская жилка,любопытство к жизни и желание делать что-то крутоев жизни или наша самоидентификация? Думаю,и то и другое.
Когда я встречаю другогопредпринимателя или предпринимательницу, то проникаюсьуважением: он (она) борется в этом мире так жеотважно, как борюсь я, feels my pain, и знает, каковоэто строить бизнес в 2530 лет. А когда этотчеловек еще и принадлежит к ЛГБТ, то чувствуюк нему двойную симпатию и сопереживание, потому чтоон еще и молчит о том же, о чем молчу я,и, наверно, боится того же, чего боюсь я. Это позволяетнайти общий язык и стимулирует желание помогать другдругу.
Мне кажется, открытостьи закрытость это не два полюса, и естьпозиции между. Некоторые мои друзья, как и я, не видятпроблемы в том, чтобы открыться адекватному человеку безтопора за спиной, от которого не ждешь, чтоон нападет на тебя в подворотне или сделает твоюжизнь адом. Думаю, что у закрытости в основномполитические причины.
Есть ощущение, что общество в Москве и Питереточно готово к большей открытости, но при этомиз-за тотально гомофобной политики никто не хочет навредитьсвоему бизнесу и жизни.
Публичных заявленийя не делала, однако все мои близкие приятели и дажекакие-то не самые близкие люди обычно знают, что у меняесть или были отношения с моим полом. Но я бы хотеласделать каминг-аут, когда буду чувствовать себяв безопасности, и, думаю, не через комментарийв СМИ.
Ни внутри команды, гдевсе всегда знали о ней, и это никогда не былопомехой, ни вовне я не замечала, чтобы мояориентация влияла на бизнес. Конечно, я не прихожук клиентам и не начинаю разговор словами кстати,я встречаюсь с женщиной сейчас. Разумеется,мы обсуждаем с ними бизнес, показатели и проекты,а не личную жизнь.
Я слышала, что публичныевысказывания о сексуальной ориентации, политике и религиимогут навредить личному бренду, потому что делят аудиториюпотенциальных клиентов на два лагеря. Многие пиарщикине рекомендуют так делать первым лицам предпринимателям.
Каждый решает за себя:для кого-то личная жизнь и карьера раздельны.У меня же нет желания подмять под себя рыноки завоевать всех клиентов, но есть желание работатьс теми людьми, которые мне лично симпатичны. Думаю, еслия откроюсь, положение моего небольшого бизнесане изменится.
основатель PR-агентстваКоммуникатор
Все очень сильно зависитот индустрии, в которой ты работаешь. В сферах,связанных с модой и бьюти, альтернативнаяориентация это плюс. Там, безусловно, есть лоббии поддержка своих. Чем дальше в сторону государстваи крупной промышленности тем более отрицательна рольгомосексуальной ориентации.
Люди, которые работают в серьезных индустриях, как правило,шифруются и не показывают свою ориентацию. Они ведутдвойную жизнь, у них есть дети, жены или какие-нибудь дамы длявыхода, они все из себя мачо и натуралы.
Недавно вышла передачаКсении Собчак с моим участием. Управляющий директор моегоагентства сказала мне, что довольно много людейиз ее окружения писали ей с недоумением: Зачемон туда пошел? Они как бы все знают, но при этомсчитают, что такого рода выступления это неправильное,эпатажное поведение. При этом их отношение ко мнене изменилось.
Среди наших клиентов Департамент предпринимательства Москвы. Они приходили к намдо Собчак и, может быть, после уже быне пришли. Но по моим внутренним ощущениям, людине смотрят на такие вещи [при выборе подрядчика]. Приэтом наемные сотрудники действительно часто боятся говоритьо своей ориентации. Есть компании, в которых нельзяразвестись, например: шибко православный хозяин может вышибитьс работы под этим предлогом.
Принадлежность человекак ЛГБТ никак не влияет на мою оценку егопрофессиональных качеств. Знание об ориентации добавляет мнепонимания его мотивов, поступков, tone of voice,но не более того. Управляющий директор, семейнаяи достаточно консервативная дама, рассказывала про одногоиз наших клиентов: он умный, у него успешный бизнес,всё шоколадно но очень агрессивный.Я ей ответил, что это потому что он клозетный гей:людям, которые живут двойной жизнью, свойственна такаяущербность.
У нас было несколькоклиентов-геев как из учебника: манерные, с платочками,все дела. Мои коллеги подтрунивали над ними в коллективе.Но они, конечно, не могут сильно издеваться, потому чтопонимают, что я могу обидеться и наказать.
соосновательница пространства СмартКофе
Мне повезло с семьей:мама поддерживает меня с того дня, когда я рассказалаей о своей гомосексуальности. Наверно, поэтомуя никогда не пряталась в шкафу, и сейчас этоодна из первых вещей, которые я сообщаю при знакомстве,чтобы если у человека есть какие-то проблемыс этим он отвалился сразу.
Если говорить об ориентации, как будто стыдишься ее, людиувидят слабое место и будут пользоваться этим.
Мне не кажется, что мояпринадлежность к ЛГБТ как-то помогает или мешаетв бизнесе. Я никогда не была особо тусовойи мало кого знаю. Но нам всем хочется идентифицироватьсебя с каким-то комьюнити. Поэтому, наверное, первое времяя действительно буду больше доверять представителю ЛГБТ,но через пару дней это пройдет. Если человек говно,он может быть и геем-говном.
У меня был случайс клиентами в Дагестане, которые позвали меняпроконсультироваться об открытии кофейни. Сидит напротивпарень в розовом поло и вдруг сам начинает про геевсо мной разговаривать. И говорит: Вот бы всех этихгеев сжечь! А у меня тогда на заставке телефонабыла фотография со мной, моей девушкой, двумя нашими детьмии собачкой. Я показываю ему телефон и говорю: Гляньсюда! Может, начнешь с меня? И он прямо офигел:после этого два дня от меня не отходил и задавалкучу вопросов.
Я довольно часто тудаезжу, все, с кем я работаю, знают обо мне и немногосмущаются ориентации, потому что они верующие люди. Наверно,шушукаются и обсуждают между собой, но в лицо ничегоне говорят. А поскольку у меня хорошаяпрофессиональная репутация, все равно обращаютсяза услугой.
Кофейная индустрияв России стала активно развиваться только после 2000-х годов.У нас до сих пор не сложилось элиты, и поэтомувсе всем рады, никто никого не ущемляет. Складываласьиндустрия из бариста, а бариста это те, кто вместоили во время учебы идут куда-то подработать, совершенно разныемолодые люди, в том числе геи и лесбиянки.
Не знаю,поменялось ли мнение того парня из Дагестана о геяхи лесбиянках, или нет. Но у меня многопримеров, когда мнение людей менялось, и поэтому мне кажется,что каминг-аут это важно и только так можно поменятьчто-то в обществе. Мои самые первые бизнес-партнеры Костя с Таней, муж и жена сначала,в 2004 году, осуждали меня, могли сказать что-то[нелицеприятное]. А потом, когда мы подружились, онистали видеть мою девушку, других геев, и мне кажется,если бы сейчас проходил какой-нибудь пикет за права геев,они были бы рядом со мной.
преподавательница кондитерскогоискусства
Я не афиширую своюориентацию на работе, потому что основная категория клиентов,с которой я работаю, это женщины 4055 лети они вряд ли готовы открыто принять ЛГБТ-сообщество.Почему-то у них сложился стереотип, что ЛГБТ извращенцы. Люди, которые приходят на мои мероприятия,общаются между собой весь день и в этом общениипроскальзывает что-то вроде: Ой, давайте еще педофилиюоправдаем.
Я опасаюсь открытьсяиз-за того, что работаю в сфере образования. Примерно 10% моихучеников несовершеннолетние: они ходят на групповыезанятия, мастер-классы. Но основная причина моейзакрытости не работа с подростками,а настроение общества.
Я чувствую, что не готова вести бизнес открыто, потомучто мне кажется, клиенты от меня отвернутся.
Люди задают вопросы,не только тянутся ко мне как к мастеру,но и хотят узнать как человека. Мне очень хочетсяоткрыться им, и я иду к этому, прощупываю почву, какэто сделать. Но иногда доходит до абсурда: клиентысчитают, что я одинокая девушка, которая ищет жениха,и поэтому приводят сыновей.
В семьеоб ориентации знает только моя мама, и она восприняла этуновость очень плохо. Я тяжело пережила этот момент,но сейчас мы хорошо общаемся.
основатель брендинговогоагентства
Сфера, в которойя работаю, очень узкая. Профессиональным брендингомв России занимаются не очень много людей. Почемуя не рассказываю об ориентации своим партнерами знакомым? Все очень просто: мои заказчики для меня какпациенты, и мне важно, чтобы в момент, когдая им помогаю, они не отвлекались на моюособенность.
Как-то получается, чтоко мне приходят настолько консервативные заказчики, чтоя даже боюсь представить, как бы они отреагировали,если бы узнали, что я гей. При этом они нуждаютсяв помощи. Не было случаев, когда быя сталкивался с тем, что мой заказчик открытыйгомофоб. Наверно, тогда я бы принял меры и отказалсяот сотрудничества, но так как всё это происходитна уровне бизнеса, то на личные темы мы простоне говорим.
В течение четырех лет я сотрудничаю с оченьконсервативной государственной организацией: я сделал для нееполноценный бренд со всеми вытекающими последствиями. Теперьмне звонят из другой похожей организации. Также у меняесть очень крупный проект на Кавказе. Если я назовузаказчиков, то все на рынке сразу поймут, кто я.
У меня, конечно, естьвнутренний конфликт: что важнее отстаивание прав или бизнес,к которому я очень долго шел. Я прекраснопонимаю, что если сделаю каминг-аут и буду публичнорассказывать о своей ориентации, то внутренне почувствуюоблегчение. Но вместе с тем подведу команду, котораяучаствовала в этом проекте. И подвергну опасности людей,которые мне его доверили. Хотя, возможно, они сами не являютсягомофобами, я же не спрашивал у них. Заказчики ведутсо мной абсолютно деловой разговор, мы вообщене касаемся моральных вещей.
Наблюдая за открытымигеями, я понимаю, что им нечем рисковатьв России бизнесом, экосистемой или коллективом.А мне на данный момент профессия важнее, чем публичнаяпозиция. Мне важно, чтобы меня воспринимали не какгомосексуала, который что-то еще делает, а, прежде всего, какпрофессионала. Может быть, со временем я буду болееоткрыт в этом смысле.
При этом я отрабатываювнутренний долг перед комьюнити: стараюсь поддерживать людейиз гей-тусовки, которые обращаются ко мнеза помощью, никогда им не отказываю, в томчисле финансово, если есть такая возможность.
основательница риэлтерского агентстваUpright Estate
До каминг-аута мнеказалось, что он может отрицательно повлиять на бизнес,и было страшно. А с момента каминг-аута всепоменялось и стало, наоборот, гораздо круче. Не могусказать, что это помогло мне как-то внешне, что меня продвигаетгей-лобби, но внутреннее состояние совершенно изменилось и,соответственно, всё вокруг тоже улучшилось, включая положениебизнеса.
Подавляющее большинство моихколлег и сотрудников теперь знают о моей ориентации. Двоесотрудников не приняли информацию после каминг-аута и в итоге мы расстались. Что самое удивительное, этомужчины, они не смогли смириться. После этогони разу не было, чтобы эту тему кто-то затронулв таком контексте.
Я понятия не имею,какой ориентации мои коллеги. Ни разу ни у когоне спрашивала. Была такая ситуация: у меня на бэкеработал юноша, и он как-то пришел на работус ярко накрашенными ногтями. Моя помощница попросила егостереть маникюр и сказала мне, что он отказывается.
Тогда я собрала собрание и сказала: Коллеги, нас вообщене должны волновать такие вещи. Если кого-то это задевает,вы можете выбрать любую другую компанию, а наша компанияникого не дискриминирует. Все отнеслись к этомунормально.
Я не очень понимаю,что такое ЛГБТ-комьюнити, и выбираю круг общенияпо совершенно другим критериям. Но, наверно, представителямЛГБТ комфортнее прийти в моё агентство, потому что они точнопонимают, что никто из моих сотрудников не будет тыкатьпальцем или спрашивать, кем они приходятся друг другу. А еслитакая ситуация возникнет, то я ее сглажу.
Наверно, доля клиентов-гееву нас больше, чем у других агентств, но только из-замоей общительности. У меня очень большой круг друзей,и они часто рекомендуют мое агентство своим друзьям. Такжеко мне, как к юристу, обращаются консультироватьсягей-пары. Их вопросы в основном связаны с тем, какраспоряжаться совместным имуществом: в России брак между геяминевозможно узаконить и приходится придумывать странныеюридические конструкции на случай форс-мажоров, чтобы одиниз партнеров не был ущемлен.
Есть забавная вещь гомофобия среди самих геев. Знаете, как русские стесняются русскихза границей? Я видела несколько разных ситуаций, когдагеи говорили что-то вроде: Вот приходил какой-то педикустраиваться, конечно, я его не возьму, нафига мне вотэто всё?
владелец швейного коворкингав Москве
Я не делалпубличного каминг-аута. От того, признаюсь я публично илинет, зависят жизни близких мне людей, например моего партнера.О моей ориентации знает близкий круг общения в основном друзья, с которыми я когда-то работал.Но с первым встречным я не делюсь. Если меняспросят я отвечу прямо, но если вопросовне задают наверно, человеку не нужно об этомзнать.
С одной командоймы проводили встречу, на которой все рассказывали просвои жизненные принципы, и я рассказал проориентацию, в то время я еще был бисексуален.Я сказал, что мне будет проще, если они будут знатьоб этом, чтобы я не скрывал, в какой клубпошел, с кем гулял. Все отреагировали спокойно и хорошоменя приняли. Причем чтобы синхронизироваться друг с другоми эффективно работать, мы вшестером полгода жили вместеи в команде было всего два парня. И парня,с которым мы вместе спали, это вообщене смущало.
В модной индустрии оченьмного парней-геев стилистов, визажистов, фотографов, она пропитана этим. Я планирую создать бренд одеждыв этом году, и на съемки буду звать представителейЛГБТ-комьюнити, потому что понимаю: у нас будто быврожденно больше заточен вкус под создание одежды. Клиентыковоркинга в основном девушки часто просяту меня обратную связь насчет своих коллекций.А я никогда не обучался в этой сфере но у меня есть свое видение. Я это связываюс ориентацией.
основатель магазина мужской фетиш-одеждыMaskulo
Когда мы только начиналиразвивать Maskulo, люди несколько раз отказывались у насработать, узнавая о характере бизнеса. Дело скорее дажене в том, что мы занимаемся гей-одеждой,а в том, что эта одежда сексуальная. Когда людизаходили на сайт компании, думаю, их смущало, что онивидят людей с голыми попами.
Сначала нам казалось, чтоесли будем делать вид, что мы какие-то среднестатистические,то у нас как у работодателя будет больше шансов.Только потом пришло понимание, что те, кто в итоге выходилина работу, с самого начала все проверили и для нихсексуальность не была проблемой.
С ростом нашейпрофессиональной самооценки, чтобы не тратить времяна людей, для которых это является проблемой, мы сталиписать в первых строчках объявлений с вакансиями, чтокомпания разрабатывает, производит и поставляет сексуальнуюодежду. Я увидел большой плюс в том, чтомы перестали стесняться и начали открыто писатьо характере одежды. Получился удачный критерий отбора адекватность и образованность людей, отсутствие травмы,связанной с гомосексуальностью.
Когдау меня появился опыт набора людей в Германии,я заметил, что люди в России сверхповерхностно относятсяк отправке резюме. Если в Германии нужно написатьв сопроводительном письме, почему тебе интересна компания,какие перспективы ты видишь, то в России простоустраивают массовую рассылку. У нас бывало даже так, чточеловек вообще не смотрел, чем занимается компания, когдаотправлял резюме.
Еще один интересный фактор:внутренняя гомофобия российского ЛГБТ-сообщества. Я встречалочень многих геев в Новосибирске, которые в шутку, междупрочим, спрашивали: Ну кто к тебе пойдет работать? Еслиты идешь работать в компанию, которая занимаетсягей-фетиш одеждой, для типичного гея-гомофоба это равносильнокаминг-ауту. А для обычных людей со стандартнойсамооценкой это просто работа, возможность практиковать своизнания.
Заметил, также многие думали,что я буду нанимать геев только потому, что они геи, илилесбиянок только потому, что они лесбиянки.
Но для меня принадлежность к ЛГБТ-комьюнитине является ни отрицательным, ни положительнымфактором, потому что я создаю команду профессионалов,а не кружок по интересам или сообщество поддержкисебя самого.
У нас работаетабсолютное меньшинство ЛГБТ. Я не интервьюирую людей,но всего 23 из 50 сотрудников открытопоказывают, что они ЛГБТ. В берлинском филиале иначе, потомучто там нужно работать с аудиторией и кому-то извнесложнее понять, что такое мужская сексуальность, фетишии о чем разговаривать с нужными нам звездамисоцсетей, чтобы привлечь их на свою сторону.
Я не сталкивалсяс гомофобией со стороны контрагентов в Maskulo.Мы же покупаем сырье, и я сомневаюсь, чтов те 56 не самых благоприятных, с точкизрения экономики, лет, которые компания существует в России,люди бы отказывались брать деньги только из-за того, чтоузнавали о нашей связи с гей-рынком.
владелец книжногоиздательства
Мои партнерыи контрагенты о моей ориентации не знают. Причина,почему я ее не раскрываю, не страх,а ответственность.
Несколько лет назад, когдая был еще просто писателем, я раздумывал, делать лимне каминг-аут или это никому не интересно?Я относился к этому совершенно спокойно: в концеконцов, мое окружение разумные люди, им простонаплевать. Ну а если вдруг найдутся те, комуне плевать, да и Бог с ними, этоих проблема, а не моя.
Но когда становишьсяруководителем предприятия, даже небольшого, появляетсяответственность уже не только за себя,но и за других людей, вовлеченных в процесс.Перед компаньоном, перед всеми авторами, которые у тебяпубликовались и еще опубликуются или, наоборот, большене станут публиковаться. Иными словами, потенциально можнонавредить общему делу, что абсолютно недопустимо, еслиты им живешь. Это ответственность, которую я взятьна себя не готов.
Мне кажется, что раскрывать ориентацию, будучи лицомкомпании, такое же faux pas (так же некрасиво),как и вмешивать в бизнес политику или религию.
У меня, к примеру,есть опыт потери постоянного клиента из-за резкого политическоговысказывания в Facebook.
Вообще говоря,в литературе, как индустрии, есть гомофобия. Забавно,но факт: в литературе у разных направлений разныеполитические и социальные взгляды. Скажем, современная прозалиберальна и космополитична, а фантастика, хотя онапо идее должна говорить о будущем, конкретнов России очень консервативна. На уровне словот коллег по цеху порой слышишь разное и про себяусмехаешься, но на уровне дела всем просто плевать.Максимум какие-то авторы могут прекратить общение.
Я не вовлеченв ЛГБТ-комьюнити как в институт, у меня нетна это ни времени, ни сил, ни интереса, но,разумеется, я общаюсь с нашими людьми. Каки у любого меньшинства, у нас внутри развиты своигоризонтальные связи, которые помогают и в бизнесе.Тот же Hornet, который, вообще говоря, для этогоне предназначен, является источником подрядчикови сотрудников: SMM-специалистов, фотографов, художников,дизайнеров, верстальщиков, программистов.
Представители ЛГБТ-комьюнити, разумеется, не помогают другдругу просто потому, что ты свой. Но это инструмент,благодаря которому устанавливаются связи с людьми разныхпрофессий, что для малого бизнеса немаловажно.
При участии Марии Лацинской и издания Открытые
|
|
|
|
|
|
